Сибирский антрепренер А.Х. Астапов-Ярославцев

Одновременно с Иосифом Маркевичем в 1850-е годы в Сибири подвизается другой антрепренер, и дела у него пошли куда успешнее. В 1853 году в Красноярске объявляется труппа Александра Харитоновича Ярославцева.

Александр Ярославцев с младых лет служил на сцене: играл в Курске, Воронеже, Симбирске, в театре и на ярмарках. Единственного сына ярославский купец Астапов обожал и прочил ему простое, понятное будущее – множить богатство. Но Саша совсем не желал отправляться по стопам отца. С двенадцатилетнего возраста он все свободное время проводил за кулисами театра. Начинал с курьера, контролера, затем помогал писать декорации и добился того, что стал выходить на сцену: сначала статистом, пажом, потом актером. Однажды он даже заплатил антрепренеру, чтобы тот выпустил его на сцену в оперетке в маленькой роли эфиопа. Попросил густо загримировать, чтобы не узнали знакомые и не донесли отцу - купец был категорически против подобного времяпровождения. Однако сын осмелился ослушаться, в 16 лет сбежал на ярмарку и играл в ярмарочном балагане. Так началась жизнь А. Астапова на сцене.

За три года, 1848-51, Саша Астапов объездил с труппой Поволжье, играл комические и драматические роли, даже сам пытался держать антрепризу в Воронеже и Симбирске. Сцена все больше и больше увлекала его. Но отец не хотел отпускать единственного наследника и попросил ярославского губернатора выдать постановление о насильственном возвращении блудного сына в отчий дом и о том, чтобы запретить ему играть на сцене. Но молодец оказался упрямым. На какой-то ярмарке актер повстречал адъютанта иркутского губернатора Муравьева и договорился об ангажементе в Иркутск, в новый, недавно отстроенный театр.

Страшно было ехать в дикую Сибирь, но выхода не было – грозна отцовская воля. И остался бы Саша Астапов навсегда владельцем лавок и амбаров. «Без сцены мне не жить»,- решил юноша, собрал узелок, сел на лошадей и отправился в далекое путешествие. Через два месяца он прибыл в Иркутск и был зачислен в труппу Иосифа Маркевича. В Сибири купеческий сын взял сценический псевдоним – Ярославцев, в память о родном городе.

Иркутская публика с воодушевлением приняла нового молодого, красивого, талантливого артиста, а критика откликнулась хвалебными заметками в газете «Пантеон»: «Труппа, значительно умноженная талантами весьма замечательными, в особенности актер Ярославцев на роли Самойлова, соединяющий с прекрасно обработанным голосом удивительный навык к сцене». «…Умный, даровитый», «один из лучших наших артистов», - расхваливали нового персонажа рецензенты. На свой бенефис в 1851 году в Иркутске актер взял комедию «Горе от ума», и сыграл роль Чацкого с большим триумфом. Прослужив сезон у Маркевича и видя выгоды театрального предприятия, А. Ярославцев сам решил держать антрепризу. Юноша отправился в Красноярск, где в то время подвизалась труппа Петрова, и законтрактовал эту труппу. С тех пор девять лет Ярославцев странствовал из города в город, устраивая театры, где их не было, имел собственный театр в Енисейске, играл в Красноярске, Енисейске, Томске, Барнауле, Омске, Тобольске, Тюмени по нескольку раз и в Ялтуровске, на Крестовской ярмарке.

В 1853 году Ярославцев снимает театр в Томске. Затем в 1855 году строит театр в Енисейске. Театр, по свидетельству газет, был довольно приличный внутри, труппа ставила солидные пьесы, репертуар был серьезный: «Гамлет», «Велизарий», «Бедность не порок». Зимой, когда наступало затишье на приисках, труппа наезжала в Красноярск.

В архивах нашлись факты об этой труппе. Так, например, в докладе в полицейское управление С-Петербурга «антрепренера красноярского и енисейского Ярославцева» сообщается, какие пьесы шли в труппе в сезон 1855/56 гг: «Рой Магомета, или преобразование гарема»- комедия в 1 действии.

«Дядюшка-хлопотун»- комедия в 1 д.

«Дитя тайны»- фарс в 1 д.

«Дайте мне старушку» - фарс в 1 д.

«Домашняя язва» - комедия в 1 д.

«Женихи, или седина в бороду, бес в ребро» - комедия в 1 д.

Всего 156 одноактных фарсов и водевилей, включая оперу в отрывках и немного классической драмы, комедии Островского и Грибоедова, - сыграно в зимний сезон. Обычный репертуар для того времени, даже в столицах шли те же самые фарсы. Легкий репертуар при слаженной и полной труппе «производил фурор» среди избранной сибирской публики.

Труппа у Ярославцева была «значительная», публика принимала их хорошо. Доказательство тому - вирши томского поэта Мешалкина:

Честь и слава Мельпомене

Говорили мы не раз.

Ярославцева на сцене

Отличается у нас.

Как в игре она развязна.

Как танцует, как поет,

Можно молвить беспристрастно,

Слава ей венок плетет.

Ярославцев – тож исправный

И талантливый актер.

И певец, и комик славный

И вполне антрепренер.

С ними также появились

Слава Лазарев с женой.

Мы за них уж поручились,

Что потешат нас игрой.

Тут и Ленский, что чудесно

Копирует так «крючков»,

Остальные же известны,

Как Крылов, так и Бобров.

Ну, в театр, в театр скорее,

Мы не будем там скучать.

И начнем тот час дружнее

Аплодировать опять.[1]

Любопытное стихотворение дает пищу для размышлений. Во-первых, о репертуаре труппы Ярославцева - он был составлен из комедий, опереток, опер, водевилей. Во-вторых, о самом антрепренере: его считали успешным и дельным – «вполне антрепренер», в третьих, об актерах: даровитые, опытные, смешить умели, «танцуют и поют».

На таких пьесах и с такой труппой А. Ярославцев сделал большие сборы, разбогател и построил в Енисейске торговые бани. (Торговые бани – самое прибыльное в то время коммерческое предприятие).

В конце 1850-х годов «золотая лихорадка» в Сибири пошла на убыль. Золотые прииски варварски эксплуатировались, для их дальнейшего использования требовалась модернизация, на которую владельцы, привыкшие к легкой прибыли, не хотели идти. Золотопромышленность сворачивалась. Театр в Енисейске опустел, а антрепренер вынужден был продать сначала театральное помещение, потом бани. В 1862 году Ярославцев окончательно потерпел крах, распустил труппу и со своей многочисленной семьей – женой и шестью детьми - отправился обратно на Волгу и собрал в тот же год новую труппу в городе Камышине.

Еще 30 лет колесил Ярославцев по России, держал антрепризы в различных городах и оставил о себе добрые воспоминания везде, где бы он ни появлялся.

В чем успех его предприятия в Сибири? На этот вопрос можно найти ответ у известного антрепренера М. Медведева: «Антрепризу он вел широко, богато, у него были хорошие труппы, обставленные. Его непрактичность и равнодушие публики недолго позволили А.Х. вести дело так, как желала его русская широкая душа. В три года его состояние испарилось. А.Х. переходит на средние дела – опять неудачи. Спускается в уездные города, но чем дальше в лес, тем больше дров. Как истинный жрец искусства, он и тут не унывает, несмотря на большое семейство, он борется со всеми неудачами и не оставляет своего любимого дела. Где только не устраивал А.Х. театров: на маленьких ярмарках в селах, деревнях. Он строил большие театры, балаганы из теса и лубков, парусинные.

Когда подросли его дети, они были участниками в его спектаклях. Сколько труда, хлопот, сил положил этот труженик на театр. Как он хлопотал, чтобы публике было удобно в его балаганах и чтобы было, что смотреть. Умел же он ладить с публикой, в особенности с администрацией. Благодаря его ловкости ему без гроша денег удавалось устроить какое- либо здание для театра или выстроить его заново. В последнее мое свидание с ним в Царицыне в 1874 году он ухитрился устроить театр в полицейском управлении. Несколько раз ему счастье улыбалось. И, чуть повезет, - он опять начинает вести дело на широких началах, кончалось, разумеется, опять неудачей».

Для успешного ведения дел в Сибири у Ярославцева имелись: приличная труппа, роскошная обстановка, здания, выстроенные в Енисейске и в Томске при помощи городской Думы, возможно и в Красноярске приспособил какое-то здание, манеж или цирк. Не подумайте, что тут была мысль о наживе. Нет, у него была страсть и любовь к театру. Импресарио заботился о том, чтобы публике «было, что посмотреть», умело подбирал репертуар, перемежал французские водевили серьезными драмами и даже операми. Вел дела на широкую ногу, не жалея денег на актеров и декорации, на библиотеку. При том количестве публике, которое могли предоставить уездные города, расходы не окупались. В результате - крах крупных предприятий, как было в Сибири. Еще - безмерное обаяние самого антрепренера, его известность и изворотливость. Немаловажную роль в успехе театрального предприятия играла его коммерческая жилка. Даже бани построил, чтобы черпать доходы из другого источника.

Ярославцев «умел ладить с начальством» (по воспоминаниям Медведева), т.е. выпрашивать субсидии у городских властей и меценатов, немудрено – ведь он хорошо знал купеческую среду и знал, на какие слабые струнки можно надавить. (Вспомните, о том, как устроили театр в полицейском управлении).

Итак, мы видим, что Ярославцев – опытный, умелый изворотливый, ловкий антрепренер. Притом хороший актер, любил своих собратьев и не обижал их. Иногда имел прибыль, иногда терпел крах, но не расстраивался – ведь он служил на сцене не для прибыли. На долгие десятилетия Ярославцев оставил добрую память о сценических представлениях у сибиряков, а газеты потом вспоминали о «приличном театре» Ярославцева.

[1] Вс. Сибирский. Театры в Сибири. В Томске //Дорожник по Сибири и азиатской части России. - 1899.

---